ОСНОВАТЕЛЬ ЧАСТНОЙ ШКОЛЫ АЛЛА СОЛОМАХА: «ПОЧЕМУ Я НЕ МИЛЛИОНЕР!»

Действующие лица:

• Иван Алексеевич, 44 года, руководитель проекта «А-молоко»
• Алла Эдуардовна, 42 года, режиссер, выпускница РАТИ
• Алексей, 10 лет
• Анна, 8 лет
• Николай, 6 лет

Место действия: село Ильинское Дмитровского района Московской области, школа при храме Рождества Христова (настоятель протоиерей Олег Давидкевич).

Как возникла идея и что из этого вышло

Изначально у нас не было идеи открывать школу. Я просто хотела, чтобы мой старший сын Алексей обучался по грамотной программе. Тогда, в 2014-м году, я ничего не знала ни про образование, ни про школы, но для сына хотелось выбрать самое лучшее. Начала сравнивать разные учебники, смотреть учебные заведения в Дмитровском районе Подмосковья – и поняла, что все это меня не устраивает. В первую очередь я стремилась к тому, чтобы нас окружали воцерковленные люди.

В первую очередь я стремилась к тому, чтобы нас окружали воцерковленные люди

Если бы в Дмитрове, как в Сергиевом Посаде, была православная гимназия, я бы отдала детей туда. Но здесь ничего подобного не было. Тогда я решила, что оформлю Алексея на семейное обучение и сама буду с ним заниматься. Но в таком обучении есть огромный минус: отсутствие общения с другими детьми. Дело даже не в социализации – под общепринятым термином я подразумеваю нечто иное и считаю школьную социализацию отсутствием социализации. Ребенку нужна здоровая конкуренция: он должен видеть, что вот это у него получается лучше, а это необходимо подтянуть. Так возник вопрос создания отдельного православного класса.

Мы задумались: где будут проходить занятия класса? При нашем храме Рождества Христова в селе Ильинском было церковно-приходское здание, которое решили отремонтировать. Стали работать с документами и выяснили, что сто лет назад там как раз и располагалась школа. Это нас воодушевило; но когда мы пришли смотреть здание с архитектором и строителями, оказалось, что у него 100% износ. Отремонтировать не удастся. Тогда нашли место под новую постройку.

Когда начиналась стройка, мы с Иваном оба недоумевали, зачем мы в это ввязались

У нас был проект одноэтажного здания на плоском фундаменте, с мансардным этажом для подсобных помещений. Но в процессе стройки выяснилось, что фундамент класть нельзя из-за особенностей грунта. Нужно рыть котлован, заливать опорные стены – а это уже цокольный этаж. Когда был готов первый этаж, мы поняли, что на мансарде ничего не экономим, и можно почти за те же деньги сделать обычные стены и кровлю – так появился второй этаж. И из мини-проекта совершенно невероятным образом всё это выросло в огромное трехэтажное здание, включающее в себя классы, трапезную, спортзал, мастерские… Всё это возникло, к нашему ужасу. Когда начиналась стройка, мы с Иваном оба недоумевали, зачем мы в это ввязались. Вопрос, где брать деньги, стоял очень остро. И откуда они брались и берутся до сих пор, я не очень понимаю.

О программе

В России сейчас есть всего две программы, утвержденные ФГОСом, и при этом огромное количество всевозможных учебников. Любая школа может выбрать всё, что хочет. К сожалению, в большинстве учебников увеличение объёма информации идет не за счёт углубленного изучения предметов, а за счёт более сложного изложения материала. Как будто дети, приходя в школу, должны сами догадаться, что 1+1=2. Для детей это архисложно, им надо объяснять, а существующие программы не объясняют. Кроме того, школа сейчас направлена не на получение знаний, а на формирование универсальных учебных действий. Ребенок с первого класса должен знать, где найти информацию, как ее найти, как ее обработать – а по-хорошему эти навыки должны формироваться годам к 12. В начальной школе ребенок неспособен написать реферат, сделать самостоятельную работу – всё это приходится делать родителям и репетиторам. Обучаемы по такой программе только 20% детей – это дети с интеллектом выше среднего, и, в принципе, их можно научить по любой программе. Но 80% детей не могут так учиться, для них это слишком сложно.

Когда я начала исследовать разные программы, я была в недоумении, потому что мне ничего не нравилось

В нашей школе обучение идет по программе «Русская Классическая Школа». Когда я только начала исследовать разные программы, я была в недоумении, потому что мне ничего не нравилось. Мне вообще педагогика не близка, я по профессии актриса драматического театра, учить не умею и не люблю, умею работать только со взрослыми людьми. А дальше вмешался Божий Промысл. Моя подруга работала директором православной гимназии в Звенигороде. Я спросила ее, можно ли приехать, посмотреть, как там у неё всё устроено, – она, конечно же, пригласила меня. И вот я вошла в класс, и мне сразу же бросились в глаза учебники, лежащие на столе. Сначала они понравились мне внешним оформлением, а когда я начала их листать, и содержанием тоже. Я спросила: что это за программа? Мне ответили: Русская Классическая Школа. Разузнав о ней подробнее, я поняла: это то, что я искала. За несколько лет обучения я ни секунды не была разочарована своим решением и только благодарю Бога, что нашла эти учебники.

Создатели Русской Классической Школы называют ее «природосообразной программой». То есть она не противоречит возрастным особенностям детей, их естественным потребностям. Обучаясь по этой программе, любой ребенок, не имеющий медицинских отклонений, способен выполнять домашние задания без помощи родителей. Во-первых, в учебниках очень грамотно излагается материал. Во-вторых, идет постоянная отработка полученного навыка, чего нет в программах, утвержденных ФГОСом. Кроме того, материал пропитан историей России, правильным православным духом, без нажима. История очень доступно преподается с первого класса. Детям прививают любовь к Родине, правильное отношение к семье. Далее, вся словесность – это Константин Ушинский. Блок математики – очищенные от идеологии советские учебники Пчелко и Поляка. Плюс занятия каллиграфией. Помимо того, что эстетически приятно посмотреть, как пишут дети, при письме пером и чернилами в юном возрасте формируется много полезных навыков. Еще мы ввели в нашей школе дополнительные предметы – шахматы, Закон Божий, английский, рисование, церковнославянский язык.

Об экзаменах и ЕГЭ

Меня пугали, что детей, родители которых выбрали семейную форму обучения, будут «резать» на итоговых работах в школах, предвзято относиться… Должна с радостью и благодарностью сказать, что нас это никак не коснулось. Директор школы, в которой мы аттестовываемся, к нам внимательна, учителя помогут и подскажут, все доброжелательны и идут на контакт – это очень приятно. Когда мы приходим сдавать итоговые контрольные работы, мы пишем те, которые приняты в школе. И для наших детей это не составляет труда. Я объясню, почему.

Главная проблема современных младшеклассников (помимо сложных программ) – то, что они заучены. Особенно если родители хотят, чтобы ребенок был отличником, нанимают ему репетиторов – он напряжется и выучит. Но потом программа усложняется, появляются новые предметы, где нужно думать, анализировать – а он думать не научен. Его никто не просил думать – его просили знать и отвечать. И желательно отвечать на 100 баллов, в крайнем случае – на 86, потому что 85 – это ухудшение показателей и снижение рейтинга. Мало того, что ребенок постоянно участвует в борьбе за рейтинг, о чем он вообще не должен знать в этом возрасте, он находится в бесконечном стрессе и уже со 2–3 класса думает, как он будет сдавать ЕГЭ.

Я считаю, что человека, обладающего фундаментальными знаниями, можно натаскать на решение тестов ЕГЭ за полгода. Вопросы там простые, времени дается много; самое сложное – понять, чего от тебя хотят, потому что задания сформулированы очень заковыристо. Теряешь мысль на третьем предложении. Уже с первого класса задания формулируют только так.

Мы весь год учимся по своей программе, а когда подходит время сдачи тестов в школе, за месяц начинаем готовиться. Когда дети читают задания в первый раз, они вообще не понимают: что от них требуется? Мы разбираем тексты один раз, другой, и за месяц дети начинают понимать, как это делать. В принципе, в тестах всё то же самое, что мы изучаем на своих уроках: определить подлежащее, сказуемое и так далее, –но сформулировано очень сложно. И поскольку наши ученики получают углубленные знания в доступной форме, они не испытывают замешательства, отвечая на вопросы тестов.

Об учителях

Труднее всего найти хороших учителей, потому что человеческий фактор просчитать невозможно. Я делала ошибки и до сих пор в поиске оптимального алгоритма действий. Пока я склоняюсь к тому, что не хочу брать на должность учителя начальных классов человека, который долгое время проработал именно в младшей школе (хотя в нашей школе есть два таких педагога, но это, скорее, исключения). Таким педагогам очень трудно перестроиться. Лучше взять учителя-предметника. У него есть педагогическое образование, но нет стереотипов обучения младшеклассников. Ему гораздо легче с нуля понять эту программу и понять, что от него требуется. Переделывать устоявшиеся навыки крайне сложно.

И самый главный критерий – учитель должен любить людей. Он должен быть добрым. Потом уже все остальные качества; в первую очередь – добрым. Набирая детей в школу, я сталкиваюсь с проблемами психологического характера, с возрастными особенностями. Конечно, детей можно сделать удобными с помощью грамотных манипуляций – они станут очень послушными, будут сидеть тихо, отвечать четко, но это бомба замедленного действия. Для детей такое поведение противоестественно, они не должны такими быть. Идёт подавление их воли, а подавляемая воля в каком-то возрасте выльется в большие проблемы. И учитель должен маневрировать, чтобы и дисциплину соблюсти, и ребенка не переломать через колено – такое может только добрый человек, потому что доброта развивает терпение.

Учителей нужно разгружать от лишних функций, иначе они очень быстро выгорают

Сейчас у нас очень хороший коллектив. Моя функция – обеспечивать атмосферу в школе. Я слежу за тем, что происходит, учителя дают мне отчёт о проведенной работе. Конечно, это не та отчётность, которая сейчас существует в школах; у нас нет никакой бумажной волокиты. Зарплата наших педагогов не зависит от количества часов. Учителей нужно жалеть, разгружать от лишних функций, иначе они очень быстро выгорают и на уроках просто механически начитывают материал.

О финансах и родителях

Зарабатывать в сфере образования очень сложно. Начнем с того, что классы должны быть от 15 человек и больше. В нашей школе сейчас три класса, в одном 5 учеников, в двух других по два. Я прихожу к выводу, что оптимальное количество человек в классе – не больше 6. 10 – это максимум. Родители учеников вносят пожертвования, чтобы мы могли оплачивать учителей, но эти деньги покрывают лишь 50% наших расходов. У меня достаточное количество желающих поступить в школу, имеющих возможность платить деньги, но у нас с ними разные цели. Людям просто удобно здесь учиться по каким-то своим соображениям, они решают свои проблемы. А я бы хотела видеть в школе многодетных православных мам, и поэтому я все время развожу руками и говорю: ах, почему я не миллионер. Если бы я имела возможность брать детей, которые мне нравятся, в том количестве, которое мне нужно, это было бы идеально. Но Господь так не устраивает, у Него другие планы. Не надо думать, что мы благотворители и меценаты – ничего подобного. Очень часто случаются кризисы, что у меня, что у Ивана; хочется всё бросить, закрыть, зарыться головой в песок и ничем этим не заниматься, потому что это: а) огромные вложения; б) страшные искушения.

Я через день говорю себе: зачем я это делаю?! Особенно когда сталкиваюсь с родителями. Прежде чем допустить ребенка к занятиям, я со всеми родителями провожу часовые беседы. Я их пугаю, практически отговариваю: у меня диктатура, будет только так, как уже есть, никакие ваши «хочу по-другому» здесь не учитываются. У нас православная школа. Ваши взаимоотношения с Богом – это ваше дело, но если мы в школе молимся перед уроками, перед едой, после еды, рассказываем о церковных праздниках, а дома вы ребенку говорите, что это все неправда, – это плохо кончится, для ребенка прежде всего. У меня был случай, когда родители мне сказали: «Нас все устраивает», а через год я случайно узнала, что их дети даже не крещены. Просто у людей есть какой-то свой план на жизнь, и им не до моих идей. А в идеале хотелось бы единомышленников, людей, на которых можно было бы рассчитывать. Но таких мало, и такие чаще всего неплатежеспособны.

Одна мама, сердясь на дочку, говорит ей: «Заберу из школы!». Для дочки это страшное наказание

Я каждый день формулирую перед Богом вопрос: что мне делать дальше? Мысли мои все время трансформируются, но я твердо знаю, что перспективы школы зависят от людей, которые будут меня окружать. Если люди готовы идти со мной дальше – я буду их тянуть. У меня комплекс ответственности – я уже их взяла, они на меня рассчитывают. Если я буду понимать, что люди не собираются ехать на мне, а встанут со мной в одну упряжку, – я буду продолжать заниматься школой. Если нет – значит, нет. Но пока я не вижу для своих детей возможности пойти в обычную школу, и, значит, буду продолжать проект.

Мне хотелось сделать альтернативу. Казалось, если я покажу людям, что можно учить детей по-другому, они придут в восторг и кинутся мне помогать. В реальности получается не так. Очень многие родители не готовы включаться – кто преподает, что преподает. Кому-то просто надо, чтобы ребенка перевоспитывали, потому что дома с ним не справляются. Но, к счастью, рядом есть и те, благодаря которым находятся силы и возрастает желание идти дальше, крепнет вера, что всё не зря. Я очень благодарна моему духовному отцу протоиерею Димитрию Рощину, который еще в самом начале проекта сказал мне, что Господь любит решительных. Духовник нашей школы протоиерей Олег Давидкевич постоянно поддерживает мой дух. А дети просто радуют – ходят в школу с удовольствием, им здесь хорошо. Одна мама даже, сердясь на дочку, говорит ей: «Заберу из школы!». Для дочки это самое страшное наказание. Так что на чаше «искушение-благодарность» пока перевешивает благодарность. И радость. Слава Богу!