Пролог в поучениях. Польза душам усопшим от поминовения на Литургии

Сказание святого Григория Двоеслова о монахе умершем в епитимии
и по тридцатидневном поминовении прощенном

Душам умерших с верою, но не успевших принести плодов достойных покаяния, спасительны бывают приносимые за них молитвы, совершаемые с верою в память их благотворения, а в особенности приношения за них бескровной жертвы Тела и Крови Христовых. Об особенной умилостивительной силе для умерших бескровной жертвы св. Кирилл Иерусалимский говорит: «Превеликая польза будет душам, о которых приносится моление, когда предлагается святая и страшная жертва» (Тайновод. слово V, гл. 9). О том же учит и св. Златоуст. «Да не обленимся, – говорит он, – помогать отшедшим и приносить за них молитвы, ибо предлежит общая для всего мира очистительная жертва… И, без сомнения, возможно приобресть им прощение чрез дары, приносимые за них, и чрез именуемых вместе с ними» (на 1 Кор. бесед. 41). То же, наконец, подтверждают и примеры. Вот один из них.

«Был, – говорит св. Григорий Двоеслов, – монах, который, разболевшись к смерти, поведал своему родному брату, что им в келлии скрыто золото. А нужно заметить, что монастырь, в котором он жил, был общежительный, и устав его был таков, чтобы у братий все было общее и никто не имел права что-либо считать своим и тем более утаивать. После о поступке инока узнали и другие монахи, а затем, как начальнику, сказано было и мне. Чтобы инок почувствовал тяжесть своего греха и раскаялся в нем, я запретил братьям навещать его. А после его смерти, чтобы на будущее время отвлечь других от подобного греха, повелел похоронить его вне монастырского кладбища и на его могилу бросить утаенное им золото. Все было исполнено. Но вот прошло тридцать дней после его смерти, и мне стало чрезвычайно жаль его. Думая, что в загробном мире он страдает, я стал изыскивать средства, чтобы облегчить его участь, и остановился на следующем. Призвавши эконома, я повелел ему отслужить по умершем тридцать заупокойных литургий и заповедал также всем творить общую молитву о нем. Такое распоряжение мое было для усопшего благотворно чрезвычайно. В самый день, когда была совершена по нем последняя, тридцатая, литургия, он явился своему родному брату и сказал: «Доселе, брат, я жестоко и страшно страдал; теперь же мне хорошо, и я нахожусь во свете». Брат умершего передал о своем видении инокам, и все они убедились, что покойный был избавлен от муки ради спасительной, принесенной за него жертвы».