18 апреля. Великая Суббота
В этот день вспоминается погребение Иисуса Христа и последующее Его сошествие во ад.
В древности Литургия Великой субботы, как и другие Великопостные Литургии, совершались на закате дня, и поэтому ее начинают с вечерни. Так как вечернее богослужение всегда относится к следующему дню, а следующий день – Пасха, то Литургия Великой субботы совмещает два момента: с одной стороны, она завершает страстные службы, а с другой – начинает пасхальное торжество. Эти противоположные черты – скорби и отрады, слез и светлого ликования – чудесным образом сочетаются в ходе богослужения. Посредине храма еще лежит изображение погребенного Спасителя, а хор уже воспевает Его победу над смертью.
Тропари
Благообразный Иосиф, с древа снем Пречистое тело Твое, плащаницею чистою обвив, и вонями во гробе нове покрыв положи. «Благообразный Иосиф, сняв с креста пречистое Твое Тело, обвил плащаницей и благоуханиями умастив, положил в новом гробе.
Егда снизшел еси к смерти, Животе Безсмертный, тогда ад умертвил еси блистнием Божества. Егда же и умершия от преисподних воскресил еси, вся Силы небесныя взываху: Жизнодавче Христе Боже наш, слава Тебе. «Когда Ты вкусил смерти, о Жизнь бессмертная, тогда Ты Своим Божественным светом умертвил ад. Когда же Ты воскресил мертвых в преисподней, все Небесные Силы воззвали: Жизнодавец Христе Боже наш, слава Тебе!»
Мироносицам женам, при гробе представ Ангел вопияше: мира мертвым суть прилична, Христос же истления явися чужд.
Архимандрит Тихон (Агриков)
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
«Да молчит всяка плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом…»
Возлюбленные братия и сестры! Есть скорби, которые выше сетования, когда сердце, кажется, истекает кровью и как бы застывает в своем безмерном страдании. Есть скорби, которые не выразишь никакими словами, только горячие слезы, при полном молчании, могут дать выход горю. Но скажу больше, есть горе, которое выше слез, ибо слезы облегчают душу, а это горе — оцепенение невыразимого ужаса… Так страдала Матерь Божия у креста, где в муках умирал Ее Сын, кроткий, безвинный Сын Божий, Искупитель мира.
Такую скорбь переживали мироносицы, когда помазывали бездыханное тело Иисусово, когда погребали своего любимого Учителя, свою надежду… Слезами горя плакала Магдалина у Гроба Христова. Так горько плакала, так погрузилась в скорбь ее благодарная, верная душа, что она не узнала Господа, когда Он спросил: «Жено! что плачеши? кого ищеши?»
Возлюбленные братия и сестры, и мы стоим у Гроба Спасителя. И для нас бесконечно дорог Божественный Страдалец, положенный в нем. Как же нам надо стоять? Мы тоже привыкли, что Он всегда был рядом с нами в наших скорбях, радостях и затруднениях, на всех путях нашей жизни. А теперь Он нуждается в нашем участии, в нашем внимании. Погасло Солнце, освещавшее весь мир своей чистотой, любовью. Не бьется сердце, горевшее заботой о всех. Перестала течь пречистая кровь, запеклись кровавые раны на Его истерзанном теле. Мы стоим, как стояла когда-то вокруг Него небольшая группа Его верных друзей. Но с какими чувствами, с какими мыслями?
«Да молчит всяка плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет…»
У этого Гроба нет места словам. Пусть любовь наша к Страдальцу Христу выразится трепетным молчанием и искренним, сердечным плачем. О чем же нам думать, о чем помышлять в безмолвии? Конечно, о Нем, о Нем Едином, достойном нашей любви, нашего внимания и благодарности.
Подумаем: Кто перед нами, какую Он прожил жизнь, какую принял смерть и все ради кого?.. Подумаем, осознаем… Безгрешный Сын Божий сошел на землю ради спасения Своего создания, принял плоть человеческую, понес многие труды, тяготы и скорби человеческого существования, наконец, принял смерть мучительную, позорную… За что, ради чего? За наши грехи, за искупление падшего человечества.
… Наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Наказание мира нашего — на Нем… Сколько было, сколько есть в мире беззакония, неправды, зла, всякого нечестия, притеснения, страстей разгульных — все это Он пронес до самой Голгофы, все это терзало Его сильнее ран, сильнее гвоздей и ударов, все это было причиной Его смерти.
И наши личные грехи — сколько их! Он все вынес и умер за нас. А мы?.. Можем ли, способны ли мы умереть за Него, как Он умер за нас? Способны ли мы хоть что-нибудь принести Ему в жертву? Когда мы хороним дорогого человека, то на свежую могилку приносим живые цветы. Что мы положим на Гроб нашедшего драгоценного и любимого Господа? Что принесем Ему как последний дар?
Предание говорит, что мироносицы целую ночь не смыкали глаз, готовили Любимому драгоценное миро для помазания Его тела. Что же приготовим мы, возлюбленные братия и сестры? Мы тоже не спали ночь — темную, страшную ночь Христова погребения… Усталость смыкала глаза, но мы стояли и старались найти в душе хоть капельку тепла для нашего Господа, Которого мы все так хотим любить, так хотим отблагодарить за Его к нам любовь и Его безграничное терпение.
Принесем же Ему вечно живые цветы добродетелей: смирения, любви к Нему и братиям нашим, преданности святой вере и Святой Православной Церкви, воздержания, чистоты и еще много-много прекрасных цветов добродетелей, которые будут лучшим приношением на гроб Спасителя.
Ведь мы собрались сюда потому, что любим нашего Господа Иисуса Христа, мы собрались почтить, поклониться Его измученному бездыханному телу. Но бывает, что душа в эти святые минуты так бедна, так скудна добром, что в ней не находится ничего, что можно было бы принести к Гробу Господню.
Что делать, если святой пост прошел для нас плохо, если мы провели его не как должно?.. Одна женщина всё это время проболела. Она не ходила на службы, не хранила пост, не имела терпения в болезни. В ночь на Великую Субботу, когда все заснули, она сползла со своей постели, добралась на коленях до переднего угла, упала ниц и… зарыдала. Слезы лились по лицу, по одежде. Наконец она подняла голову и сказала: «Господи, у меня нет благовонного мира на святую плащаницу, нет ни одного доброго дела, вот только эти мои горькие слезы. Приими же их, как ты принял их от блудницы…»
Припадем же и мы к Его Гробу, дорогие мои. Припадем со слезами и скажем: «Господи Милосердный! У нас нет драгоценного мира добродетелей, чтобы помазать пречистое тело Твое. У нас ничего, ничего нет, хотя мы и хотели бы принести Тебе что-либо доброе и ценное… Но приими от нас эти слезы, как принял Ты две лепты вдовицы. Приими, не отрини и нашего малого приношения. Приими это наше поклонение, ночное бодрствование и малую нашу молитву, чтобы нам сподобиться видеть и славное Твое воскресение». Аминь.
Архимандрит Савва (Мажуко)
Возлег уснул еси яко лев, — так пелось на субботней утрене. Древние христиане вспоминали в этом песнопении пророчество Иакова о пришествии Примирителя: Преклонился он, лег, как лев и как львица: кто поднимет его? (Быт 49:9).
Христос-Примиритель лежит во гробе. И люди и природа безмолвствуют в изумлении: Так многие народы приведет Он в изумление; цари закроют пред Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали (Ис 52:15). В этом дивном безмолвии творится новый мир, мир бессмертия и жизни с избытком, мир, в котором нет вражды между Богом и человеком, где нет чужих, но все и каждый — свои Богу (Еф 2:19).
В этом изумлённом молчании — предчувствие неудержимой радости и торжествующего ликования перед грядущей новизной мира. Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце (Ис 65:17). Время печали и отчаяния умирает вместе с умерщвлённой смертью, и уже ничего не страшно. Се, творю все новое (Откр 21:5).
Начальник этого нового мира — Христос, как “зерно… в бока земли сеется”. Зерно нового мира, где не будет вражды между землёй и небом. И из этого корня вырастет Церковь — единство людей в любви, плод мира. Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Ин 12:24).
Многоплодная новизна соединится в единстве небесного и земного под главою Христом (Еф 1:10). Но слава нового мира ещё не явлена нам. Перед нами только гробный камень с глупыми печатями. Верные жёны несут миро для Божественного мертвеца, ученики молчат и таятся в недоумении, стражники даже не предполагают, кто разбудит их в этот раз. Мы уже знаем, что Христос воскрес, но ещё не явлен любящим Его. Но перед тайной Воскресения, перед тайной нового мира бессильны слова. Тайне прилично молчание: цари закроют пред Ним уста свои (Ис 52:15).
Христиане апостольского века верили, что Христос вернётся в день Пасхи. Поэтому весь последний день Страстной седмицы бодрствовали до полуночи в ожидании Жениха-Христа, Грядущего во славе. Это радостное ожидание пронизано предчувствием пасхальной радости, радости победы над смертью и тлением. Молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается (Быт 49:9). Сияние Пасхи пробивается сквозь дремотный покой субботнего дня.
Ей, гряди, Господи Иисусе! (Откр 22:20).
Альфа и Омега