Беззащитные защитники
В семидесятых годах VI столетия, накануне одного из больших праздников, караван путников спускался в пустынную долину по дороге из Иерусалима в Эммаус [1]. Путники, видимо, спешили. Усталые, они лишь на несколько минут остановились для отдыха близ уединенного колодца и подкрепили себя чистой водой с дынями, финиками и огурцами, и большой караван со своими мулами, лошадьми, ослами и верблюдами снова двинулся в путь. Женщины, закутавшись в покрывала, и дряхлые старцы ехали верхом, а кто помоложе, с длинными палками в руках, вели за уздцы вьючных животных. У каждой женщины на руках покоился младенец в белой одежде, и матери бережно закутывали в шаль своих детей при каждом сильном дуновении далеко не теплого ветра. Наши путники совершили путешествие в Иерусалим для крещения народившихся в селении младенцев.
По временам мужчины с опасением посматривали на ущелья в горах пустынной местности. В окрестностях Эммауса поселился страшный разбойник-атаман со своей шайкой, набранной из подонков населения, большей частью евреев. Имя ему было Кириак, но за страшную жестокость и бесчеловечие, с какими он совершал свои разбои, его прозвали Волком. Тихо подвигался караван. Все разговоры смолкли, лишь изредка кто-нибудь шепотом, обратившись к спутнику, обмолвится выражением опасения или надежды. Даже дети присмирели… Свечерело.
Спустилась синяя в пустыне ночь,
И темно-синий выгиб небосклона
Осыпали серебряные звезды,
Как мантию восточного царя.
Путники вступили уже в ложбину, над которой возвышался родной город. Еще какой-нибудь час – и они будут дома. Вот и речка сверкнула среди обступившей ее растительности… Вдруг у одной из матерей ребенок вскрикнул… Мать, зажавши ему рот, спешила успокоить, прижав к своей груди, но, как иногда бывает, младенец раскричался еще больше. Бедная мать не знала, что делать. Ребенок
Пронзительно кричал в ее коленах.
И каждый крик вонзался в сердце,
И сердце матери, как нож, пронзал…
Разбойники давно уже следили за караваном, выжидая удобной минуты…
…Усевшися поодаль,
Вокруг своих сторожевых огней,
Острят широкие ножи кривые…
И космами взлетающее пламя,
На скатерти пустынного раската,
Кровавою зарей багрит их лица…
Угрюмые, они то молча смотрят
И зорким глазом вопрошают даль,
То говорят о грабежах недавних…
– Пора! – вскрикнул один из них.– Они теперь в тревоге!
И вся дикая ватага, быстро вскочив на лошадей, показалась на потемневшем горизонте из-за гребня скалы и с дикими воплями бросилась в ложбину.
Путниками овладел ужас. Женщины пронзительно вскрикнули. Некоторые попадали без чувств на землю. Среди тихого каравана поднялся невообразимый крик… Мужчины, подростки – все, кто мог бежать, в ужасе бросились вперед, покинув караван, – такой страх внушал всем Волк!
Грабители бросились на беззащитный караван,
Как ястреба на беззащитных голубей,
Застигнув их в ущельях диких скал…
Бросившись на беззащитных женщин, грабители стащили их с животных и, оторвав младенцев, побросали на землю. Что было потом – знала лишь темная палестинская ночь…
Свирепого атамана, однако, не было на этот раз между грабителями. С другим отрядом своей дружины он отлучился на несколько дней и лишь теперь возвращался назад к своему пристанищу в темных пещерах, давным-давно вырытых в скалистых ребрах гор. По дороге ему встретились бежавшие мужья. От них атаман узнал о всем происшедшем.
– Трусы! – вскричал атаман. – Вам жизнь свою положить надлежало, защищая жен и детей. За мной! Ведите меня туда, где вы покинули ваш караван!
Между тем разбойники ликовали при виде богатой добычи. Путники успели запастись в Иерусалиме в большом изобилии всем, что считали необходимым для достойной встречи праздника и немало потратили денег. Ударами бичей злодеи заставили женщин вновь увязывать и укладывать разбросанную добычу на вьючных животных. Бедные женщины рыдали навзрыд. Разбросанные по земле дети пронзительно кричали, и над всем этим горем раздавался безумный хохот злодеев, сопровождавшийся грубыми насмешками:
– Не плачьте: ведь ваши дети крещеные – приколем, в рай пойдут.
– Не подбирать же их!
– Наши товарищи по ремеслу позаботятся о них.
– Волки-то! Ха-ха…
Вдруг как снег на голову явился грозный атаман. При виде его грабители смолкли и, выстроившись, встретили его низкими поклонами.
– Подбирайте детей! – крикнул он отцам. – Женщины не должны касаться их… А вы, безбожные, как смели напасть на христиан с только что окрещенными детьми? Или позабыли мой наказ?!
Грабители бросились к ногам атамана.
– Головы долой! – раздался повелительный возглас Кириака.
И грабители мгновенно были обезглавлены. Все на несколько мгновений оцепенели от ужаса…
Отцы, дрожа от страха, держали на руках детей. Женщины, все еще рыдая, усаживались на животных. Караван мало-помалу принял прежний вид. Атаман взялся проводить их до самого города.
– Простите меня! – крикнул он, быстро удаляясь, между тем как путники спешили укрыться за оградой селения.
На другой день жители Эммауса ликовали. По всему городу шел говор о том, что свирепый Волк схвачен и отведен в тюрьму, и вся его ватага рассеялась. Слухи вскоре вполне оправдались.
Через несколько дней грозного атамана провели по городу в цепях: его отправляли в главный город провинции на жестокую казнь. Волка никто не пожалел [2].
В самом конце VI столетия строгий подвижник и высокообразованный старец блаженный Иоанн Мосх, вместе с своим возлюбленным учеником Софронием, совершали свое великое путешествие. Изучая духовную жизнь в различных степенях и многообразных ее проявлениях, они желали видеть и беседовать с опытными в духовной жизни старцами-подвижниками и записать все это письменно для назидания веков грядущих. Побывали они в пустынных окрестностях Мертвого моря, в великих обителях святого Саввы, Евфимия Великого, Феодосия Киновиарха, в лавре святого Герасима и в других. Зашли близ берегов священного Иордана в обитель «Евнух», и встретили там многоопытного авву Иоанна [3]. С целью получить благословение и духовное назидание, авва Иоанн сам любил навещать святых подвижников, живших в разных местах. Много поучительного рассказал авва Иоанн посетившим его гостям. На прощанье он предложил им посетить одинокую келию вблизи обители, в которой уже более 20 лет жил затворник в изумительных подвигах поста и молитвы.
Когда все трое подошли к келии, приютившейся в ущелье скалы и совершенно заросшей кустарником, затворник вышел к посетителям. Это был согбенный старец, украшенный сединами. Но, видимо, когда-то это был богатырь исполинского роста и необычайной силы. Старец вопросительно смотрел на авву Иоанна.
– Не ради любопытства, но ради пользы души привел я к тебе благочестивых посетителей. Сделай милость, поведай им, что Господь положит тебе на сердце.
– Что ж я могу поведать им! – возразил старец. – Я великий грешник… Мое имя – Кириак, прозвание Волк…
И наши путники узнали известный нам рассказ о ночном нападении разбойников на караван путников из Эммауса.
– А на другой день я предал себя сам в руки правосудия. Десять лет просидел я в тюрьме. Много начальников сменилось за эти годы, и ни один не привел в исполнение состоявшегося надо мной приговора… Сколько раз назначали день моей казни, но казнь отлагалась… Всякий раз во сне являлись мне дети в белых одеяниях и, простирая ко мне ручонки, говорили: «Не бойся! Мы молим за тебя!» Впоследствии меня и совсем освободили… Милостивый Господь дал мне время для того, чтобы оплакать злые дела мои. Что ж могу я рассказать вам более о себе?
Источник: Хитров Михаил, прот. Дуновение вечности: Светочи христианства. Цветы с «Луга Духовного». – М.: Правило веры, 2006. С. 507-514.